Площадь Труда

Приближается 75-я годовщина Великой Победы. Все меньше остается в живых свидетелей и участников тех страшных, тяжелых и героических лет Великой Отечественной. Время неумолимо. Чтобы не допустить ужасов войны в будущем, нужно, необходимо сохранить воспоминания фронтовиков, блокадников, узников, детей – всех, кто испытал и пережил тяготы той, самой кровопролитной из войн двадцатого столетия. Накануне самого святого для россиян праздника мы публикуем сохранившиеся в архиве Территориальной Санкт-Петербурга и Ленинградской области организации профсоюза работников здравоохранения РФ воспоминания ленинградских-петербургских ветеранов-медиков, к сожалению, сегодня уже ушедших из жизни: бывшего фельдшера, лаборанта, инструктора по санитарному просвещению Марии Александровны Войцеховской и кандидата медицинских наук, доцента, бывшего декана СЗГМУ им. Мечникова Тамары Феликсовны Соколовой.  Воспоминания Тамары Феликсовны также были  опубликованы в книге мемуаров, изданных администрацией, профсоюзным комитетом и советом ветеранов медвуза.

Судьбы этих женщин похожи: обе  были медиками в блокадном Ленинграде и в действующей армии, обе с лихвой хлебнули военных ужасов и горя. Их пронзительные воспоминания никого не оставят равнодушным.

Мария Войцеховская: «Мы спасали раненых из этого ада»

Мария Александровна Войцеховская

«Я родилась 31 января 1919 года в поселке Пролетарий под Новгородом. Когда мне исполнилось 15 лет, я поступила в фельдшерскую школу в Ленинграде, которая тогда располагалась на Большом проспекте Петроградской стороны в доме 18. В 1938 году я эту школу закончила. С началом финской войны я была мобилизована в 9 армию, и была старшим лаборантом в инфекционном госпитале, который был готов бороться с особо опасными инфекциями, но таких по счастью в ту войну не возникло. Поэтому госпиталь перепрофилировали под прием бойцов с обморожениями и нас перебрасывали и в Архангельск, и в Кемь, и в разные места в Карелии и Карельского перешейка. Было множество случаев сухой гангрены, очень многие от нее погибали, многим приходилось ампутировать конечности. Страшно об этом вспоминать даже сегодня. По счастью эта война быстро закончилась, и я была демобилизована.

В феврале 1941 года я вышла замуж за танкиста лейтенанта Петра Воронина. 3 июня 1941 года я приехала к нему в часть в Подпиралово, под Псков. Но вместе пожить нам удалось только две недели. 18 июня его часть срочно подняли и перебросили в неизвестном направлении. Муж сказал, чтобы я ждала, пока он не обоснуется на новом месте. А через 4 дня началась война. Представьте мое положение – одна, в незнакомом городе, где нет ни одного знакомого человека, в котором царит хаос начала войны, ведь в Пскове немцы оказались уже в начале июля. Я пережила громадное потрясение, но я собралась, поехала в Псков, 25 июня пришла к коменданту железнодорожной станции, который сказал, что до Ленинграда добраться почти невозможно. Тем не менее, он выдал документ на посадку в поезд и объяснил, как его найти. Я попала в вагон вместе с летчиками, мы несколько суток выбирались в Ленинград окружными путями.

В Ленинграде я сразу же попала в Кировский райвоенкомат, мне присвоили звание «лейтенант медицинской службы» и направили старшим лаборантом в 261 СЭЛ (санэпидлабораторию) Ленинградского фронта. Расквартированы мы были на территории Красноармейского госпиталя в конце Суворовского проспекта. 19 сентября мы приняли боевое крещение. На другой стороне проспекта в Академии легкой промышленности (сейчас там находится Управление ГУВД) в начале сентября был развернут эвакуационный госпиталь. И в этот день немецкий бомбардировщик  на бреющем полете, пролетев совсем низко над нами, сбросил  мощную авиабомбу на этот госпиталь. От взрыва меня отбросило к стене, он разрушил единственную лестницу в здании, госпиталь загорелся. Мы помогали спасать раненых из этого ада, переносили их на носилках в подвал нашего госпиталя. Здание госпиталя горело четверо суток. От начальника госпиталя я получила благодарность за спасение раненых. В один из дней мы пережили 11 авианалетов! Мы спасались от них в подвалах госпиталя, он был сделан на славу. Одна 250-килограммовая бомба разорвалась совсем рядом, все закачалось вокруг, но ничего, госпиталь выстоял.

В декабре 1941 года я была переведена в 73 СЭЛ 55-й Армии, прикрывавшей колпинское направление. Мы размещались пос.Мурзинка (рядом с Рыбацким). Новый 1942 год мы с коптилками встречали в здании больницы завода «Большевик». Тогда были такие морозы, что все наши реактивы замерзли.

Затем я была направлена фельдшером в 32-й полевой автохлебзавод 55 Армии, потом служила в 41 ОРМУ (отдельная рота медицинского усиления) в той же армии. ОРМУ передавались медсанбатам в случае, когда на их участках шли наиболее серьезные бои. Нашей базой был госпиталь, располагавшийся на Куракиной даче. Здесь я работала старшей медицинской сестрой нейрохирургической группы. Я ассистировала профессору Яицыну и врачу Мартыновой. Мы стояли за операционными столами целыми сутками. Причем спокойных периодов у нас почти не было. Доходило до того, что в туалет некогда и невозможно было сходить – нарушалась стерильность. Был случай, когда я просто уснула в покойницкой среди трупов, и меня не могли разыскать – я в белом халате, они под белыми простынями. Слава богу, меня за это не наказали! За время нахождения в Ленинграде я похудела вдвое – с 80 до 40 килограммов.

Когда началось наше наступление, мы вошли в Гатчину и расположились в больнице. Там были большие ванны, немцами наполненные до краев каловыми массами. Вот какой «культурные» немцы оставили нам подарок. Нашим солдатам пришлось их вычищать, поскольку ванны эти нам были нужны.

Во время войны я несколько раз встречалась со своим мужем. Так получилось, что его 12-й запасной танковый полк передислоцировался в Ленинград на территорию Лесотехнической академии. Мы находили редкие возможности для встреч. Помню, как страдали однополчане мужа, отвечающие за ремонт танков на Кировском заводе. Они считали, что лучше сражаться с врагом, чем переносить голод и холод в блокадном городе. Потом он воевал во 2-й ударной Армии, в 1943 году муж уже был подполковником, начальником штаба дивизии. Он погиб 8 марта 1944 года. Всего за два дня до его гибели я получила от него письмо, что он переходит служить в штаб фронта. Перед смертью он просил своих товарищей разыскать меня и похоронить его в Ленинграде. Все это было ими исполнено. Мой Петр Воронин так и не увидел своего ребенка, в 1944 году я была демобилизована».

После войны Мария Александровна еще раз вышла замуж, родила второго ребенка работала в различных медучреждениях Ленинграда – фельдшером, инструктором по санитарному просвещению: сначала в системе МВД, затем в 19-й поликлинике, закончила свою трудовую деятельность в  поликлинике № 54 Калининского района, которой отдала 21 год.

Тамара Соколова: «Война оставила только одну дорогу – защищать Родину»

Тамара Феликсовна Соколова в молодости

«Когда началась война, мне было 16 лет. К тому моменту я только получила паспорт. Впереди была вся жизнь. Много дорог – выбирай любую! Но война оставила только одну – защищать Родину. И я, как и весь советский народ, не задумываясь, пошла по этому пути. Первой моей лептой, внесенной в наше общее дело, было рытье противотанковых рвов под Кексгольмом (сейчас это город Приозерск). Там меня ранило осколком, и я вернулась в Ленинград.

В Выборгском районе в это время формировалось народное ополчение, и я сразу же записалась туда. В течение двух недель мы были на казарменном положении и усиленно занимались военной подготовкой.

Когда подошел срок отправлять нас под Лугу, у меня взяли паспорт и сказали, что мне надо еще подрасти. Тогда я пошла в районный комитет «Красного креста», откуда и была направлена в госпиталь №1114, который только что был организован на Суворовском проспекте. Там я работала зимой 1941-1942 года, это была самая тяжелая зима за всю войну. Как и во всем горо­де, там не было тепла, воды, света. Было три дня (пока еще не начала работать ледовая «Дорога жизни»), когда раненые не получали ни одного грамма продуктов. В первый день после этого рано утром раненые и больные получили по 280 граммов пшенной каши с американской тушенкой, 1,5 сухаря и один кусочек копченой колбасы. Воду мы носили из пожарного водоема. В этом принимали участие все во главе с начальником госпиталя профессором Френкелем. В этом госпитале я окончила шестимесячные курсы медсестер.

В конце апреля 1942 года я обратилась в райком Красного Креста Московского района и была принята в дружину. Я знала, что оттуда можно попасть в действующую армию. Но, так как мне было 17 лет и меня могли не взять, при выписке красноармейской книжки мне пришлось прибавить два года. Так я попала в 56-й стрелковый полк, который держал оборону в районе Урицка. Мне очень хотелось стать пулеметчицей, но, поскольку я уже была медсестрой, мне присвоили звание старшего сержанта и направили в санитарную роту. В 1943 году в составе 98-й стрелковой дивизии мы воевали под Сталинградом. В мае 1943-го года 98-я дивизия была переправлена на Ораниенбаумский «пятачок». Никогда не забуду день снятия блокады. Была длительная и мощная артподготовка, после которой в первый же день прорвали оборону противника.

Второй мой «пятачок» был под Нарвой. Наш медсанбат успел вместе со всей дивизией переправиться через Нарву по льду. Но буквально через несколько дней вскрылся лед, поэтому другие переправившиеся части остались без медицинской помощи. Наш медсанбат взял на себя медицинское обслуживание всех переправившихся подразделений. Были израсходованы все запасы, пришлось вместо йода пользоваться нашатырным спиртом, вместо ваты сушить мох, на бинты рвать простыни и применять другие подсобные средства. Саперы наводили понтонный мост, но немцы регулярно его разрушали. Только прилетевший с «большой земли» самолет смог доставить нам необходимые материалы. Много погибло здесь и сотрудников медсанбата. Нас бомбили, обстреливали из минометов. Здесь меня тоже ранило: осколком пробило насквозь правое плечо. Там мы держались до августа, когда вновь началось наше наступление. Надолго задержались наши части под Тукумсом и Либавой, где шли тяжелые упорные и кровавые бои. В Латвии я была третий раз ранена.

В начале 1945 года мы в составе дивизии погрузились в эшелоны и отбыли в Германию в состав 1-го Украинского фронта. 9 мая 1945 года война для нашей дивизии еще продолжалась в Чехословакии, где 10-го мая погиб наш санитар Семен Ржевский, который был погребен на чешской земле. Память сохранила очень много эпизодов войны. До конца дней мы будем помнить тех, кого потеряли. Но разве можно все описать в одном небольшом очерке?»

Вернувшись с фронта, Тамара Феликсовна окончила Санкт-Петербургскую государственную медицинскую академию им.И.И.Мечникова (ныне — СЗГМУ им. Мечникова), где в последствии и осталась работать, защитила кандидатскую диссертацию, 17 лет возглавляла один из факультетов вуза, написала 30 научных работ.

Верхнее фото — сайт https://leningradpobeda.ru

Подготовили Татьяна Мотовилова и Александр Кокарев.