Площадь Труда

О войне мой дедушка рассказывать не любил, почти всегда переводя разговор на другую тему. И в основание этой статьи легли немногочисленные рассказы, воспоминания родных, а также предпринятые мной архивные поиски. Все 900 дней блокады он провел в осажденном городе, внеся свой вклад в оборону Ленинграда, являясь одним из лучших специалистов Ленинградского фронта по вооружениям.
Петр Абрамович Пюккенен родился 2 мая 1905 года в Царском селе. Его отец, Абрам Иосифович Пюккенен, был уроженцем финской деревни Большое Карлино лютеранского прихода Дудергоф. Мать, Аврора Вильгелмина Янсон была родом из Великого княжества Финляндского, родилась в городе Миккели, а выросла в поселке Терийоки (ныне город Зеленогорск). Жили они в Царском селе, где глава семьи работал дворником в Александровском дворце. А крестили дедушку в церкви евангелическо-лютеранского прихода Дудергоф (Туутари), откуда родом был его отец. Вспоминал он и о том, как в детстве ходил на занятия воскресной школы в лютеранскую церковь на улице Набережной (в Царском селе), учил молитвы на финском языке.
Как и многие, он искренне поверил в идеи революции. Четырнадцатилетним подростком развозил на велосипеде по волостям решения местного совета. В 1922 году, прибавив себе год, он добровольцем уходит в Красную армию, служит слесарем, потом — оружейником, в полку, входившем в стрелковую дивизию, квартировавшую тогда в Царском селе, а затем в Кронштадте.
С юных лет через всю жизнь пронес он любовь к металлу, механизмам. Через несколько лет стал высококлассным оружейником, разбиравшимся и в стрелковом вооружении, и в артиллерийских системах, и в минах. Петр Пюккенен экстерном закончил артиллерийское училище в Ленинграде, курсы под Тамбовом, стал воентехником 2-го, затем 1 ранга. В предвоенные годы у технических специалистов была другая система званий. Страшный 1937 год едва не стал для него роковым. Вызванный в особый отдел, он отказывается дать показания на другого офицера, против которого фабриковалось дело. В результате обвиняемым стал и он сам, был арестован, провел около года в тюрьме. Вспоминал он, что тюрьма была переполнена кадровыми военными. Все обвинения отрицал, не признавая себя ни в чем виновным. Дедушку, как и многих других офицеров, спас арест и расстрел главного чекиста, «железного наркома» Ежова. Он был полностью оправдан. После освобождения уволился в запас и до начала войны работал слесарем на автобазе в родном Пушкине.

Война, блокада
В первый же день войны капитан Петр Пюккенен пришел в Пушкинский военкомат и был призван в армию 30 июля 1941 года. Наверное, только отечественной неразберихой можно объяснить то, что оружейник высокого класса был направлен в дорожный мостостроительный батальон, обеспечивавший работу Дороги жизни. Пришлось работать с автомобилями и тракторами, с которыми он тоже был знаком – на курсах изучал один из типов автомобилей, в артиллерии использовались тягачи. Работа на Дороге жизни, от которой зависела жизнь окруженного врагом города, была напряженной, а питание офицеров в первую, самую тяжелую блокадную зиму, было достаточно скудным. Как и многие военные и жители города, дедушка болел дистрофией. Вспоминал, что приходил к врачу в специальном госпитале для больных дистрофией, находившемся в здании гостиницы «Астория».
Не один раз писал он рапорты, просил направить на фронт, в артиллерию. Весной 1942 года капитан Пюккенен был переведен в запасной полк, располагавшийся в Токсово. Обучение стрельбе выздоравливающих бойцов, ускоренная подготовка оружейников для фронта – такие задачи стояли перед ним. За эту работу, в которую он вкладывал все свои умение, знание, энергию он был награжден орденом Красной звезды. Дедушка рассказывал, что в это время он разработал и испытал автомат и гранатомет, в которые достаточно просто можно было переделать обычный карабин. И небольшое количество таких автоматов было изготовлено и отправлено на фронт. К сожалению, тогда, в юности, я не догадался расспросить о подробностях.

Особо важное задание
Как специалист по вооружениям, капитан неоднократно привлекался командованием к выполнению различных поручений, связанных с изучением трофейного вооружения, проверкой состояния оружия в различных частях. Об одном из таких заданий он рассказал мне. Незадолго до прорыва блокады он был вызван в штаб армии. Перед офицером командование поставило задачу: в кратчайший срок изучить новую противотанковую мину, поступившую на вооружение противника, подготовить для минеров инструкцию по ее обезвреживанию.
«Привезли меня на машине куда-то вглубь полигона, между Токсово, Всеволожском и Ржевкой. Там я увидел мину, привезенную с фронта. Доставили ее с соблюдением всех мер предосторожности, выкопали вместе с кубометром земли. И, как оказалось, не зря», — рассказывал дедушка. К мине тянулись тросики-растяжки – сработать она могла не только от танка, но и при неосторожном приближении к ней. А в земле рядом с противотанковой миной были две противопехотные, которые пришлось извлечь и обезвредить. Гитлеровцы явно не хотели, чтобы новая мина была изучена!
Впереди оставалась главная задача. В окошечке была видна буква «F» обозначавшая (огонь по-немецки). Очевидно, для того чтобы снять мину со взвода, нужно было убрать эту букву. Оружейник решил повернуть кран на корпусе мины. Уверенности в том, что после прикосновения к кранику не прогремит взрыв, не было. Но не было и других вариантов! Дедушка вспоминал, как обливался холодным потом, поворачивая кран. Буква «F» исчезла. Осторожно, миллиметр за миллиметром изучил он устройство мины, подготовил инструкции, которыми потом пользовались на фронте многие минеры. Каждый свой шаг он записывал в тетрадь, чтобы в случае взрыва его опыт был использован другим специалистом. За свой подвиг он был награжден орденом Боевого красного знамени.
Капитан (позднее — майор и подполковник) Петр Пюккенен служил в Токсово до конца войны и несколько лет после ее окончания. Вспоминал, что Токсово не бомбили, но запомнились финские истребители, неожиданно появлявшиеся на маленькой высоте и атаковавшие военные автомашины, и бомбардировщики, взлетавшие с ледового аэродрома на Кавголовском озере. Один раз такой истребитель обстрелял машину, в которой ехал дедушка вместе с другими офицерами. Пули взрыли снег совсем рядом, однако не попали ни в людей, ни в машину. С начала войны и до 1944 года дедушка ничего не знал о судьбе своей семьи – жены Татьяны Яковлевны и двух детей, Риммы и Юрия, оставшихся в оккупированном Пушкине. Гитлеровцы выгнали их из дома и вместе со многими другими жителями Пушкина вывезли в Псковскую область, в деревню Пески, неподалеку от Гдова. Испытания, выпавшие на их долю, заслуживают отдельного рассказа.

В строю — до конца
После войны семья жила в Пушкине. Пять человек в течение многих лет помещались в одной комнате большой коммунальной квартиры. Как складывалась судьба офицера в послевоенные годы? В 1945-46 годы он был награжден еще одним орденом Красной звезды, орденом Ленина, медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией», стал майором, а позднее – подполковником. Несколько лет преподавал в артиллерийском училище на Московском проспекте. В 1952 году он вышел в отставку и 40 лет работал техником в Пушкинском военно-морском инженерном училище, обслуживая тренажеры и стенды, на которых курсанты изучали управление силовыми установками боевого корабля. Как и раньше, работал с увлечением, в совершенстве изучив вверенную ему технику, внося многие предложения по усовершенствованию оборудования, позволявшие приблизить процесс обучения к реальным условиям.
В детстве (до школы и во время школьных каникул) я часто подолгу гостил у дедушки с бабушкой. Навсегда остались в памяти дальние прогулки по Пушкину и Павловску, во время которых дедушка рассказывал мне о достопримечательностях, об исторических событиях, свидетелем которых он был и о многих из которых в советские времена по понятным причинам нельзя было прочитать ни в одной книге. Помню, слушая рассказы дедушки, я очень удивлялся, что царь ездил по городу на автомобиле без охраны. Возникало невольное сравнение с шумными кортежами первых (и не только первых) лиц былого СССР. Рассказывал он и о драматических моментах истории – о том, как через Царское село гнали на расстрел матросов – участников Кронштадтского восстания 1921 года. Или о том, как во время Февральской революции солдаты одной из частей (очевидно, чересчур окрыленные свободой) крушили склепы офицеров своей части в полковой церкви, в надежде найти драгоценности. Обычно он не комментировал такие моменты – говорил как свидетель: «так было».
Дедушка говорил, что всем обязан советской власти, почти всю жизнь искренне верил в преимущества социализма, но многое, очень многое осуждал — насильственную коллективизацию, гонения на верующих, сталинские репрессии. Дедушка умер 4 июня 1993 году в возрасте 88 лет, до последних месяцев жизни не оставляя работу.